Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов

Там, где не сработал грубый подлог, можно было попробовать добиться своего интригами. Филипп Август всерьез взялся за самое слабое звено в Анжуйской империи, каковым по справедливости считал Жана Безземельного. Он усиленно заманивал королевского брата в Париж и обещал провозгласить его владыкой всех анжуйских земель во Франции, если он женится на Адели вместо Ричарда. Тот факт, что Жан был уже женат на Изабели графине Глостерской, короля Франции, очевидно, не смущал.

Жан воспринял предложение Филиппа Августа очень серьезно и собрался уже в Париж, но информация о переговорах каким-то образом дошла до слуха Алиеноры Аквитанской. Несмотря на свой почтенный возраст, в феврале 1192 года она примчалась из Нормандии в Англию, чтобы вразумить своего младшего сына. Под двойным нажимом со стороны матери и Уолтера де Кутанса, угрожавших конфискацией всех владений, Жан сдался и по крайней мере на время отказался от заманчивой идеи сесть с помощью французов на место старшего брата. В качестве утешения он получил два королевских замка – Уолингфорд и Виндзор.

Вторично потерпев неудачу на привычном ему поле незамысловатых интриг, Филипп Август понял, что быстрого успеха достичь в этом вопросе не получится. Тогда он решился прибегнуть к грубой силе и вторгнуться в Нормандию с армией. Однако его не поддержала даже французская знать, которая сочла весьма постыдной идею напасть на владения крестоносца, сражавшегося с неверными в Святой земле. Так что провалился и этот план.

Филиппу Августу не оставалось ничего другого, как начать игру вдолгую. Прежде всего ему требовалось укрепить стратегическое положение Франции на севере. Для этого он заключил союз с Бодуэном V графом де Эно и маркизом де Намюр, признав его за это еще и графом Фландрским (под именем Бодуэна VIII) по праву жены Маргареты. Филипп Август также признал Элеонору де Вермандуа наследницей Валуа и Вермандуа, а она уступила ему Перон. Сам лично он завладел Артуа – богатейшим графством, чрезвычайно удачно расположенным географически. Только ради обладания им Филипп Август, не задумываясь, прервал бы свое участие в крестовом походе. Графы д’Артуа владели также Аррасом, Бапомом, Сен-Омером, Эром и Лансом, им приносили оммаж графы де Гин, де Сен-Поль и де Булонь.

Параллельно Филипп Август начал сеять смуту внутри Анжуйской империи, играя на сепаратистских настроениях некоторых сеньоров. Почуяв опасность, исходящую из Франции, шателены Ричарда немедленно привели свои замки в состояние боевой готовности. В результате Филиппу Августу не удалось раскачать ситуацию нигде – только в Аквитании ему поначалу сопутствовал небольшой успех.

Воспользовавшись тем, что сенешаль Гаскони Эли де ла Сель был прикован к постели тяжелой болезнью, несколько сеньоров по наущению французских эмиссаров подняли восстание. Во главе мятежников встали Эли Талейран граф де Перигор и Бернар виконт де Брос. Однако Ричард Львиное Сердце недаром доверил управление своими обширными южными провинциями именно Эли де ла Селю. Сенешаль вскоре выздоровел и обрушился на мятежников. За короткое время он захватил главные замки смутьянов, либо разрушив их, либо оставив там гарнизоны.

Видя у соседей смуту, воспрянул духом Реймон V граф Тулузский. Он решил, что настало время для исполнения заветного желания – возврата земель, которых его лишили в 1188 году. Но союз с Наваррой, скрепленный браком Ричарда с Беренгарией, сыграл свою роль. Брат Беренгарии, наследный принц Санчо, привел большой отряд рыцарей в помощь сенешалю. Совместными усилиями они перенесли войну на территорию противника и дошли до самых стен Тулузы, лишив Реймона всякой надежды на реванш.

Анжуйская империя устояла, несмотря на все усилия Филиппа Августа поживиться за ее счет. Немалая заслуга в этом принадлежала Ричарду Львиное Сердце, который перед отбытием в крестовый поход поставил на ключевые должности верных и деятельных людей, а также мудро подошел к вопросу о династическом браке.

Часть третья

Путь возмездия

Глава первая

Интриги завистников, или Крестоносец в плену

В День Святого Михаила, 29 сентября 1192 года, Ричард Львиное Сердце распрощался с женой Беренгарией и сестрой Жанной. Он отправил женщин в Анжу, а сам задержался в Сирии еще на полторы недели. Король взошел на борт корабля Franche Nef («Франкский корабль») 9 октября в другой праздник – День Святого Дионисия Парижского (или, как называют его французы, Сен-Дени) – и приказал держать курс на Марсель.

То, что Ричард отбыл из Святой земли не во главе крестоносного войска, а всего лишь с небольшой группой соратников, по какой-то неведомой причине совершенно не удивило ни современников, ни более поздних исследователей. В большинстве своем они восприняли это как данность, не требующую объяснений. А между тем именно малочисленность свиты привела в скором времени к ситуации, крайне неблагоприятной для короля Англии.

Впрочем, редкие комментаторы иногда все-таки давали себе труд обратить внимание на неоднозначный поступок Ричарда, но отделывались лишь голой констатацией факта, придавая ей негативный оттенок. Дескать, знаменитый военачальник просто-напросто бросил своих солдат на произвол судьбы подобно тому, как это сделал Наполеон шестьсот с лишним лет спустя – в Египте и под Москвой[264]. Их нимало не смущало, что сравнение действий анжуйца и корсиканца совершенно неправомерно. Наполеон покидал войска в тот момент, когда они находились в тяжелейшей ситуации, на грани полного грандиозного разгрома. Ричард же оставил свою армию после череды блестящих побед в полной безопасности: с мусульманами был заключен мир, нарушать который никто не собирался.

Наполеон стремился в Париж, чтобы спасти зашатавшийся под ним трон и, если говорить откровенно, собственную шкуру. Жизни же Ричарда на театре военных действий ровным счетом ничего не угрожало. Более того, король Англии всегда готов был сам рискнуть своей драгоценной персоной, чтобы оказать помощь воинам, оказавшимся в смертельной опасности, чему есть множество подтверждений от участников Третьего крестового похода.

Отправляясь в обратный путь отдельно от армии, Ричард Львиное Сердце подвергал риску вовсе не своих солдат, а самого себя. Мотивы, вынудившие его принять такое решение, остаются неизвестными. С большей или меньшей степенью вероятности можно лишь предположить, какими соображениями он руководствовался.

Скорее всего, Ричард считал угрозу Анжуйской империи в целом и Англии в частности слишком серьезной, чтобы продолжать терять время в Утремере – ему и так пришлось сильно задержаться в Святой земле вопреки неоднократным мольбам посланцев из Европы. Так как многочисленное войско очевидно замедлило бы дорогу домой, король решил путешествовать, так сказать, налегке. Каких-то явных препятствий на своем пути встретить он не предполагал. Однако события на границах его владений разворачивались стремительно, а информация о них доходила до него с большим опозданием.

* * *

Чем ближе был Марсель, тем тревожнее становились доходившие до Ричарда слухи, которые гуляли в портах, передавались моряками и путешественниками со